Name: Империя Ходорковского : куда убегают нефтедоллары
Item: Империя Ходорковского : куда убегают нефтедоллары
Author: Женя Кулаков

Главная » Статьи » Школы

Империя Ходорковского : куда убегают нефтедоллары

Империя Ходорковского : куда убегают нефтедоллары Химия и жизнь. Неизвестные страницы биографии суперолигарха Юлия Латынина Команда Подобно тому как достоверная история японских императоров упирается в мифологические сказания о богине солнца Аматэрасу – недавнее, казалось бы, прошлое российских олигархов обросло совершенно фантастическими слухами. Что только не рассказывают про Михаила Ходорковского, учредившего в 1987 году при Фрунзенском райкоме комсомола центр �Менатеп� (�Межотраслевые научно-технические программы�)! Что он ввозил из-за рубежа поддельный коньяк �Наполеон� и фальшивую швейцарскую водку, разлитую в Польше, шил джинсы-варенки и �отмывал� партийные деньги. В самом �Менатепе� из всего многообразия мифов признают лишь каноническую версию – заработок на внедрении технических изобретений да ввоз компьютеров. Ну, еще коньячную эпопею. �Ладно, – машет рукой зам Ходорковского Леонид Невзлин, – коньяк мы финансировали. В конце концов, никто им не отравился�. Не подлежит сомнению лишь одно – именно тогда Михаил Ходорковский приучился трудиться по 14 часов в сутки. �В те годы люди работали поодиночке, – вспоминает мой приятель-цеховик. – Алгоритм был такой. Собирается компания для одного дела, проворачивает его, делит деньги и разбегается. Иначе – поймают и посадят. А Ходорковский сохранил и легализовал команду. Он страшно рисковал. Но и страшно выиграл�. Команда – Ходорковский, Невзлин, Самусев, Дубов – была легализована сначала как центр, потом как банк �Менатеп�. Партнеры вложили в дело 2,7 миллиона рублей. Еще 2,3 миллиона собрали с населения. Народ покупал акции �Менатепа�, как горячие пирожки, но значимых дивидендов по ним так и не дождался. Внутри команды никто никому никогда не изменял. С посторонними обращались так: �один попугай сдох, другого купим�. Принцип этот выгодно отличал менатеповцев от большинства других олигархов, �кидавших� своих так же охотно, как чужих. Трудно сказать, была ли у Ходорковского компетентная �крыша� (в те годы, как уверяют, заниматься импортом без покровительства спецслужб было невозможно), а только выгоды инвестиций в чиновников он понимает одним из первых. Приемы высокопоставленных гостей на банковских дачах на Рублевском шоссе (снабженных, по уверению завистников, видеоаппаратурой) приносят тысячекратный доход. Банк получает в свое распоряжение часть чернобыльских денег и денег Москвы. Торговый дом �Менатеп-Импэкс� становится главным уполномоченным по ввозу в Россию кубинского сахара (в обмен на нефть) – злые языки утверждают, что коэффициенты обмена в таких случаях были прямо пропорциональны благосклонности чиновников, ведавших внешним долгом. Говорят, в 1994 году �Менатеп� по дешевке покупает крупный пакет вэбовок – несмотря на то что накануне некий первый заместитель министра финансов заявляет, что Россия не будет платить по вэбовкам. Видимо, �Менатеп� решает рискнуть, и – о чудо! – спустя несколько дней наш замминистра, ведающий внешним долгом, разъясняет, что его не так поняли и стоимость пакета стремительно растет. Да, Константина Кагаловского (мозговой центр банка) и замминистра связывали нежные дружеские отношения. Приватизация Леонид Невзлин Сергей Муравленко Василий Шахновский Александр Самсуев �Менатеп�, без преувеличения, можно назвать первым инвестиционным банком в России. Сын инженера и химик по образованию, Михаил Ходорковский с упорством буйвола делал себя хозяином промышленной, а не банковской империи. И в каком-то смысле то, что происходит сейчас с ЮКОСом, – это крушение его мечты. Крушение, обусловленное теми средствами, которые были употреблены для ее достижения, и даже той денежно-кредитной политикой, которая была для этого навязана власти. В 1994–1995 годах ни один банк не окучивал промышленность с таким размахом и всеядностью. �Менатеп� покупает крупные пакеты АО �Апатит� и �Воскресенские минеральные удобрения�, крупнейшего в России производителя чистовой меди �Уралэлектромедь�, Среднеуральского и Кировоградского медеплавильного заводов, Усть-Илимского лесопромышленного комбината, Красноярского металлургического, Волжского трубного, АО �Ависма�, крупнейшего в России производителя титановой губки, – всего более ста предприятий. Никаких бюджетных денег не хватило бы на столь обширную программу, но, по счастью, большая часть предприятий была куплена на инвестиционных конкурсах, на которых побеждал тот, кто обещал вложить в предприятие больше денег. Вследствие крайней предупредительности �Менатепа� по отношению к чиновникам, устраивавшим конкурс, а также к �красным директорам�, владевшим предприятиями, его обещаниям верили чаще других. �Менатеп� вообще был неизменно любезен с директорами и неизменно выкидывал их на помойку после покупки акций. Инвестиционные условия банк выполнять не торопился, и оттого многое потерял. Особенно �Менатепу� не повезло на Урале, где медная империя Михаила Черного и Искандера Махмудова вышибла банк с большинства предприятий. Областная прокуратура даже умудрилась признать незаконной приватизацию Кировоградского медеплавильного завода под вздорным предлогом невыполнения инвестиционной программы. Как будто их кто-то когда-то выполнял. Эпоха большой нефти Банк внимательней отнесся бы к своей промышленной империи, если бы в 1995 году эпоха инвестиционных торгов, когда заводы покупали за обещания, не сменилась эпохой залоговых аукционов, на которых промышленность покупали за бюджетные средства. Банку представилась возможность забыть о текстиле, лесе, пищевке – и получить сибирскую нефть. В декабре 1995 года – в результате залогового аукциона и совмещенного с ним инвестиционного конкурса – Ходорковский получает 78 процентов ЮКОСа, второй по величине в России и четвертой в мире нефтяной компании. Покупка Ходорковским ЮКОСа – одно из самых поразительных событий в истории российской приватизации. Нефтяные генералы – это особая каста. Они не допускают в свой круг москвичей, комсомольцев, �новых русских�. Они держат компании железной рукой и не делятся добровольно властью ни с кем – ни с банкирами, ни с уголовниками. В начале девяностых в Сургуте было убито около десятка воров в законе. Любой москвич, пришедший со сватовством к Владимиру Богданову в �Сургутнефтегаз�, летел бы до Москвы безо всякого самолета. В отличие от Вагита Алекперова, самовластного хозяина ЛУКОЙЛа, и Владимира Богданова по прозвищу Кулачок, хозяин ЮКОСа Сергей Муравленко был обязан своим авторитетом отцу – основателю нефтяной Сибири – и Министерству топлива и энергетики, создавшему его компанию как собственный запасной аэродром. Неизменно любезный Ходорковский увел ЮКОС из-под носа чиновников. Правда, в ходе аукциона случилась маленькая неприятность: �Российский кредит�, �Альфа-банк� и �Инкомбанк�, подстрекаемые прежними претендентами на руку и сердце Муравленко, огорчились намерением правительства назначить в долларовые миллиардеры именно Ходорковского. Дело чуть не дошло до стрельбы, но все разрешилось благополучно – взаимными помоями в прессе. Банки злоречиво утверждали, что баланс �Менатепа� трещит по швам от бессистемных приобретений, что у банка нет денег, кроме бюджетных, и что, таким образом, продажа ЮКОСа �Менатепу� отнюдь не операция по пополнению бюджета, а, напротив, операция по покупке ЮКОСа в частную собственность за государственные деньги. Да, кстати. 78 процентов ЮКОСа обременены инвестиционной программой на 350 миллионов долларов. Программа не выполнена до сих пор. Начинающий император За строительство нефтяной империи Ходорковский принялся всерьез. Бывший комсомолец прилетел в Юганск, надел болотные сапоги и пополз по скважинам, пробуждая классовую ненависть сибирских производственников к московским банкирам. Перед Ходорковским стояли три задачи. Во-первых, прекратить элементарное воровство. Во-вторых, оптимизировать численность рабочих. В-третьих, минимизировать налоги. Старые директора – что в ЮКОСе, что в Восточной нефтяной компании (купленной в конце 1997 года) – отличались барской щедростью. В Нефтеюганске в посредниках сидело двадцать фирм, половина которых принадлежала Отари Квантришвили. Воровали все – что нефть из скважины, что скрепки со стола. (�Томскнефть�, к примеру, покупала то трудовые книжки по завышенной в девять раз цене, то 120 тонн замороженной алычи, которой томскому городку Стрежевому хватит до 2008 года.) ЮКОС избавлялся равно беспощадно и от социальной сферы, и от бандитских фирм. Вряд ли Ходорковский когда-нибудь расскажет, как решались подобные проблемы и какие морды рвались в его кабинет в Юганске. Одна пикантная подробность: свою задолженность перед ЮКОСом погасили все фирмы-посредники. Включая чеченцев и Отари Квантришвили. Рабочих сокращают не менее безжалостно, чем бандитов. Один из последних планов реструктуризации ЮКОСа предусматривал троекратное снижение численности рабочих: из 76 тысяч человек, работающих в трех основных производственных единицах – �Юганскнефтегазе�, �Самаранефтегазе� и �Томскнефти�, – должно было остаться лишь 25 тысяч работников. Остальные переводились в самостоятельные сервисные компании, учрежденные совместно с местными властями, или в �социальные предприятия�, на баланс которых передавались убыточные скважины. В результате ЮКОС сохранял треть персонала и 95 процентов активов, а неминуемая смерть �сервисных компаний� и безработица нескольких десятков тысяч человек к нему уже отношения не имела. Одной из жертв политики оптимизации пал мэр Юганска. Избранный на сей пост не без одобрения Ходорковского, Владимир Петухов охотно принимал у ЮКОСа на баланс все социальные объекты, от которых тот хотел избавиться. Взамен ЮКОС платил за ремонт оборудования фирме �Дебит�, которой владел г-н Петухов. Когда вся �социалка� была передана, ЮКОС внезапно обнаружил, что у него есть собственные ремонтные подразделения и прибегать к помощи �Дебита� ему так же накладно, как, имея дома жену, платить проституткам. ЮКОС отказался от услуг �Дебита�. Оскорбленный Петухов так же внезапно обнаружил, что из-за политики ЮКОСа в городе катастрофически не хватает денег, и принялся громко хаять компанию. Но так как �Дебит� все равно не вернулся на скважины, а деньги мэру были нужны (мы имеем в виду личные деньги), то мэр снес старый рынок, принадлежавший чеченцам, и построил новый, принадлежавший его жене. Спустя некоторое время мэра застрелили, и население Нефтеюганска разделилось во мнении: те, кто работал на ЮКОС, полагали, что это сделали чеченцы, а те, кого сократили, полагали, что владельца �Дебита�, переквалифицировавшегося в защитника народа, убрали длинные лапы московских олигархов. Налоги борзыми щенками Лучшим изобретением ЮКОСа стала идея продажи так называемой �жидкости на устье скважины�, приписываемая Сергею Генералову (будущему министру топлива и энергетики). Смысл ее вот в чем. Компании, принадлежащие �нефтяным генералам� (ЛУКОЙЛ и �Сургутнефтегаз�), а также ТНК покупают у своих добывающих подразделений нефть по нормальным ценам. Компании, принадлежащие московским олигархам, – �Сибнефть�, ЮКОС и �Сиданко� – систематически обирают добывающие компании в пользу московского офиса. �Сиданко�, например, берет за транспортировку нефти до Новороссийска четыре доллара вместо 50 центов. А ЮКОС покупает у собственных подразделений не нефть, а �скважинную жидкость� по так называемой �внутрикорпоративной цене�. Сейчас эта цена составляет 250 рублей тонна, при том что на внутреннем рынке тонна нефти стоит около 800 рублей, а на внешнем – 73 доллара. В результате доля сырьевых налогов, взимаемых от цены (10 процентов ройялти и 6–16 процентов на воспроизведение минерально-сырьевой базы), уменьшается где-то со 128 до 32 рублей за тонну. Заметим, что эти налоги больше нигде не всплывают – их собирают только с того, кто обладает лицензией на нефтедобычу. Продажа �жидкости из скважины� не только снижает налоги, но и является специфически русским способом защиты частной собственности от враждебного банкротства. К примеру, у �Томскнефти� себестоимость добычи нефти превышает внутрикорпоративную цену. То есть чем больше �Томскнефть� добывает, тем больше она должна подконтрольным ЮКОСу кредиторам. И если какой недовольный губернатор примется �Томскнефть� банкротить, то главными кредиторами ее окажутся фирмы Ходорковского. Продажа �скважинной жидкости� – основной способ минимизации местных налогов. А как минимизировать федеральные? По-разному. Например, через �обратный зачет�. Теоретически идея обратного зачета проста: к примеру, есть задолженность ЮКОСа федеральному бюджету и есть задолженность федерального бюджета... ну, скажем, по целевой программе развития Волгоградской области (76 миллиардов рублей в ценах 1997 года). Бюджет переводит деньги региону, регион платит ЮКОСу, а ЮКОС, в свою очередь, платит долги бюджету. Вас что-то смущает в этой простой схеме? Ну разумеется. Откуда возникли долги ЮКОСа и долги федерального бюджета, понятно. А вот каким образом региональный бюджет умудрился задолжать ЮКОСу? Ответ прост: задолженность, как правило, носила фиктивный характер. В Волгограде дело обстояло так: область (согласно договору № 1) купила у некоего московского ТОО �Эмитент� нефтепродукты, которые (согласно договору № 2) отдала на ответственное хранение все тому же �Эмитенту�. Затем (по договору № 3) нефтепродукты были проданы, но не за деньги, а за векселя мертвых фирм (в частности, в деле фигурировали вексель несуществующей фирмы �ЮНИЭЛ� на 36 миллиардов рублей и зарегистрированная по подложному паспорту фирма �Вымпел�). Так уж случилось, что история эта, в силу нелюбви волгоградского мэра к волгоградскому губернатору, вышла наружу: областная прокуратура завела дело, в московском офисе �Эмитента� при обысках изъяли договоры, заключенные с Курской, Свердловской, Воронежской, Челябинской, Тюменской областями – всего на сумму 1 триллион 869 миллиардов рублей. Беда не в том, что ЮКОС не доплачивал налогов. Каждый российский директор вынужден воровать у государства то, что оно не украло у него. Беда в том, что в 1995–1998 годах доходы бюджета падали, потому что налогов не платили, а расходы оставались прежними. Откуда же брались деньги? Ответ прост: олигархи охотно ссужали в долг государству то, что они не доплачивали в виде налогов. Пока ЮКОС занимался продажей �жидкости на устье скважины�, банк �Менатеп� охотно покупал ГКО или, к примеру, занимался вексельным кредитованием промышленности под гарантии Минфина. Что такое ГКО, знает каждый. Механизм вексельного кредита (1995–1996 годы) работал следующим образом. Бюджетополучателю (например, �оборонке�) нужны деньги. Денег нет, и вместо Минфина бюджетополучатель получает средства от коммерческого банка. Причем Минфину этот кредит обходился довольно дешево – 12–15 процентов годовых. Проблема заключалась в том, что эти проценты банк получал за воздух. Он вообще не перечислял предприятию никаких денег – он предоставлял ему вексель, бумажку, пустышку, потому что в тот момент, когда банк должен был погашать вексель деньгами, Минфин эти деньги в банк и переводил. Через вексельные кредиты прошло более 40 триллионов рублей. Банк �Менатеп� был первым среди коммерческих банков по объему вексельного кредитования. Каждый в России экономит на налогах. Но олигарх обирает бюджет дважды – и на доходах, и на расходах. Проблема в том, что если вы не кормите корову и доите ее, то корова обязательно сдохнет. Корова, именуемая �бюджет Российской Федерации�, сдохла 17 августа прошлого года. Мы осмеливаемся утверждать, что российские олигархи были бы идиотами, если бы не знали об этом биологическом факте. На идиотов они не похожи. ВНК и западные кредиты В 1997 году Ходорковский окончательно определяется – он хочет быть хозяином нефтяной, точнее, нефтехимической империи. Все прочее – титан, медь, лес – должно быть обращено в деньги. �Роспром� продает �Уралэлектромедь� и �Ависму�, избавляется от кучи ненужных заводов. Деньги идут на покупку Восточной нефтяной компании, но денег не хватает. ЮКОС занимает на Западе – под залог собственной нефти. Вороватый менеджмент ВНК ничего не мог даже близко противопоставить такому напору. У ВНК даже не было единого руководства: наряду с ее гендиректором Леонидом Филимоновым (ныне – зампред ЮКОСа) крупнейшую роль в компании играли его замы Виктор Калюжный (ныне министр топлива и энергетики) и Гурам Авалишвили (ныне зам губернатора Томской области). Позорная для России эпоха залоговых аукционов кончилась. Правительство требует от олигархов реальных денег. За ЮКОС, который добывает 34 миллиона тонн нефти, Ходорковский выложил аж 170 миллионов долларов. За ВНК с ее 11 миллионами тонн добычи – около 1 миллиарда долларов. Правда, правительство прозрело необыкновенно кстати – в тот самый момент, когда олигархи уже могут занять деньги на Западе, а вот �красные директора�, подлежащие продаже, по-прежнему занимаются мелким воровством и ничего не могут противопоставить напору Москвы. Так или иначе желание ЮКОСа заплатить в бюджет огромные деньги можно было бы только приветствовать, если бы не одно �но�. Миллиард долларов – это деньги не ЮКОСа, а западных кредиторов. Ходорковский заложил ЮКОС, чтобы купить ВНК. А вот собирался ли он отдавать долг? В 1997–1998 годах олигархи жили тем, что брали валютные кредиты на Западе под низкий процент и вкладывали их в рублевые ГКО под высокий. По мере того как на разницу они приобретали предприятия-экспортеры, становилось яснее основное противоречие российского олигархического капитализма. В то время как банк-олигарх был заинтересован в поддержании низкого курса рубля, позволявшего брать дешевые синдицированные кредиты на Западе, ФПГ-олигарх была заинтересована в девальвации рубля, позволявшей утроить доходы от экспорта. После паники на азиатских рынках в ноябре 1997 года стало очевидно, что падение рубля – лишь вопрос времени. Понимают ли это западные банки? Нет – иначе они не кредитовали бы олигархов. Понимают ли это олигархи? Да. И вот доказательства. В 1997 году Михаил Ходорковский оставляет пост в �Менатепе� и становится главой холдинга �Роспром�. Это можно было бы трактовать как давнишнее желание химика Ходорковского заняться излюбленным делом – промышленностью. Однако желание сменить имидж проявили почти все олигархи. Владимир Гусинский оставил �Мост-банк� и встал во главе холдинга �Медиа-мост�. Владимир Потанин создал �Интеррос�. Из гусеницы вылупилась бабочка. Олигархи отделили банковские пассивы (то есть деньги вкладчиков и бюджета) от промышленных активов (на эти деньги купленных). Банк оказался в одном месте, его покупки – в другом. Теперь смерть банка не могла повредить промышленным холдингам. За шесть месяцев 1998 года Центробанк тратит на поддержку рубля 8 миллиардов долларов. Практически эти деньги отобраны у российских предприятий и отданы �системообразующим банкам�. В июле 1998 года западные банкиры наконец отказываются пролонгировать ранее выданные кредиты и требуют их возврата. Чтобы расплатиться, российские банки (прежде всего – �СБС-Агро�) продают по дешевке российские бумаги. Цена бумаг падает, доходность ГКО растет. Олигархи в панике бегают по коридорам Белого дома: �Сделайте что-нибудь, чтобы мы могли не платить�. Говорят, голос Ходорковского в этом хоре был весьма заметен: 17 августа с �Менатепа� причиталось 80 миллионов по синдицированному кредиту. В конце концов, как рассказывают очевидцы, олигархи прибежали к Кириенко. �Мы у тебя НОРСИ отберем, в землю зароем, если ты как-нибудь не выручишь нас. Разреши не платить Западу�. �Хорошо, – говорит Кириенко, – я объявлю мораторий по выплате долгов на Запад, но за это я перестану платить по ГКО�. �Государство всех кинуло�, – горько жалуются олигархи в обширных интервью �Коммерсанту�. Конечно, кинуло. Обещало дать содрать с себя четыре шкуры, а подохло, когда сдирали третью. Страна заходящего олигарха Весной один мой знакомый, у которого в �Менатепе� пропало эдак с десяток миллионов долларов, пошел в банк за объяснениями. Знакомый – не сопляк, деньги тоже не сопливые, принимал его не кассир, а партнер. �Понимаешь, – доверительно объяснили моему приятелю, – деньги, конечно, есть. Но ведь их уже давно слили в оффшор и поделили между своими. Я, конечно, могу их вернуть тебе, но ведь я, получается, пойду против коллектива. Это непорядочно. Нечестно�. Действительно, в том, что касается банков, проблем у олигархов не возникло. Пока длился мораторий на выплату долгов Западу, хорошие активы были отделены от плохих долгов. Перспективных клиентов �Менатеп� перевел в �Росбанк�, принадлежащий ему совместно с �Мост-банком� и �ОНЭКСИМом�, а плохие долги остались на �Менатепе�. Другое дело – ЮКОС. Нефтяные скважины в оффшор не сольешь. После 17 августа на ЮКОС находится целая куча охотников. Во-первых, это западные банки, которые давали ЮКОСу кредиты. Во-вторых, губернаторы и старые директора, которые, приняв эпидемию преднамеренных банкротств за закат олигархической системы, бросились на �Роспром� в надежде оттяпать кусок от заболевшего льва. В-третьих, на ЮКОС набрасывается зверь безусловно редкий и для российской экологической ниши вряд ли подходящий – американский эксцентричный миллиардер Кеннет Дарт, специализирующийся на том, что в Америке называется greenmail, или �зеленый шантаж�. Гринмейл – это когда инвестор покупает небольшой пакет акций компании и противится любым планам менеджмента, до тех пор пока менеджмент не выкупит у него пакет за сумму втрое большую. Господин Дарт для России птица изысканная, как попугай какаду. Это российский олигарх, родившийся не в том времени и не в том месте. Вы представьте, бедняга Дарт, дабы не платить налоги, купил себе целый океанский корабль, на котором и плавал 180 дней в году вне территориальных вод США! Наши решают этот вопрос проще... Надобно отметить, что все три категории наглецов, примерявшихся к юганской и томской нефти, были ЮКОСом решительно поставлены на место. Но не скопом, а сообразно степени приличия каждого. Респектабельные западные банки – Daiwa, Westdeutschelandesbank и Standard Bank of London, ссудившие ЮКОСу 236 миллионов долларов, честно получили 30 процентов акций НК �ЮКОС�. Правда, в это же время нефтедобывающие подразделения компании – �Самаранефтегаз�, �Юганскнефтегаз� и �Томскнефть� – увеличили свой уставный капитал втрое. В результате чего доля ЮКОСа в этих компаниях упала до 17 процентов. То есть �Дайва� получила шкурку от банана. А сам банан оказался в оффшорах. Кстати, чтобы не гонять деньги туда-обратно, оффшорки заплатили за акции... векселями самих �дочек�. Операция эта – прекрасное противоядие против �Дайвы� – не могла, однако, помочь против Кеннета Дарта, владеющего 10–12 процентами акций именно самих �дочек�. Поэтому имущество нефтедобывающих �дочек�, в свою очередь, передается на баланс новоорганизованным ЗАО. Поэтому мы, собственно, и сказали, что Дарт полез не в свою экологическую нишу. Западные стервятники перед российскими орлами – все равно что кукурузник перед СУ-37... Когда наши надувают иностранцев, это всегда приятно, вне зависимости от того, что разбавляли водой – бензин на американской бензоколонке или уставный капитал во второй по величине в России нефтяной компании. Проблема в том, что третья категория акционеров – те самые �красные директора�, – похоже, не заслуживает у ЮКОСа даже дополнительной эмиссии. А заслуживает пулю в затылок. Пятого марта неизвестные субъекты обстреляли автомобиль управляющего компанией �Ист петролеум� Евгения Рыбина. Охранник и водитель погибли, г-н Рыбин уцелел. Это было бы одним из многих совершенных в Москве убийств, если бы не маленькая подробность: чудом спасшийся Рыбин обвинил в покушении именно ЮКОС. Предыстория вопроса такова. В 1995 году два австрийских гражданина, Питер и Адельхейм Бернхард, создают фирму East Petroleum, что в переводе значит �Восточная нефтяная�. В начале 95-го руководителем фирмы становится Евгений Рыбин. Бывший руководитель �Васюганнефти� (подразделение �Томскнефти�), ставший крупным международным инвестором в ВНК, заключает с русской тезкой �Ист петролеум� соглашение, согласно которому �Ист петролеум� продает на Западе нефть ВНК, а вырученные деньги делятся поровну: половина достается ВНК, половину �Ист петролеум� от своего имени инвестирует в месторождения ВНК. Заметим особо: нефть продавалась по нормальной цене. Воровать не было нужды – ведь чем больше нефти продавала ВНК, тем больше увеличивались инвестиции уважаемой австрийской компании в российские месторождения. Когда стало ясно, что ВНК будет продана ЮКОСу, менеджмент ВНК подстраховался и на всякий случай заключил договор, что подобная �совместная деятельность� будет продолжаться следующие двадцать лет. А ежели кто-то нехороший вздумает ее прервать, то �Ист петролеум� получит неустойку – где-то 100 миллионов долларов за упущенную невозможность инвестировать чужие деньги от своего имени. Но так уж исторически сложилось, что вместо 100 миллионов Евгений Рыбин получил автоматную очередь. ЮКОС, разумеется, возражает – он тут ни при чем. По словам его представителей, за бизнесом �Ист петролеум� стояли не только высокоуважаемые господа Калюжный и Рыбин, но и бандиты, которые и �заказали� Рыбина, после того как купивший ВНК ЮКОС положил конец воровству. Не все в этой истории дважды два четыре. Спрашивается, зачем ЮКОСу стрелять в Рыбина, если в распоряжении олигарха есть правительство, ФСБ, МВД, налоговая полиция, наконец, которая охотно оказывает платные услуги населению и в любой момент может положить вверх задницей всех в симпатичном офисе �Ист петролеум� близ Шаболовки? Одно из возможных объяснений звучит так: эксцесс исполнителя. Выбивал же кто-то долги с самого Квантришвили, и надо же этому кому-то постоянно доказывать свою необходимость для фирмы.... Неутешительный баланс Олигархов в России не любят. Их не любят те, кто по российской привычке приравнивает слово �богач� к слову �преступник� и объясняет собственный неуспех чужой непорядочностью. Их не любят �красные директора� и конкуренты-губернаторы. Нелюбовь эта во многом несправедлива. Пять лет назад хозяином промышленной России был �красный директор� – с отъевшейся рожей, с золотым унитазом, с бандитами в приемной. Олигархи остановили и бессистемное воровство, и тотальную криминализацию общества. Но вместо того чтобы употребить свое влияние для уменьшения российских налогов, олигархи употребили его на то, чтобы выжать для себя из бюджета максимально много. Чем меньше налогов платили бюджету, тем условней становилось право собственности, которая в любой момент могла быть отнята за долги. Чем условней становилось право собственности – тем необходимей была близость к власти. Чем ближе был предприниматель ко власти – тем чаще он делал деньги не на свободном рынке, а на обворованной казне. Дело не в неуплаченных налогах, не в обиженных губернаторах, не в �красных директорах�, выброшенных на помойку истории, и, разумеется, не в страданиях экзотического какаду Кеннета Дарта, который просит с ЮКОСа аж 800 миллионов долларов отступного. Дело в том, что благодаря олигархам в России была создана на рыночная экономика, в которой бизнесмен, преследующий личное благо, способствует приумножению блага общего, а феодальный строй, в котором власть является высокодоходным финансовым инструментом. Логическим завершением такого строя становится исчезновение десятков ссорящихся олигархов и появление одного суперолигарха, именуемого также диктатором. За Термидором обыкновенно следует Брюмер, за угасанием рынка - гибель свободы. Именно это обвинение и предъявит госпожа история российским олигархам: члену-корреспонденту академии наук Борису Березовскому, удачливому цеховику Александру Смоленскому, руководителю кооператива по мойке окон Михаилу Фридману, бывшему чиновнику МВЭС Владимиру Потанину и талантливому химику Михаилу Ходорковскому.
Категория: Школы \| Добавил: turclub (12.01.2011)
Просмотров: 1664 \| Комментарии: 4 \| Рейтинг: 0.0/0 \|

Всего комментариев: 1

Порядок вывода комментариев:

1 Женя Кулаков (18.03.2011 11:38)

Блин Дядя Коля, зачем размещать статьи 12-летней давности?
Юлия Латынина © "Совершенно секретно", август, 1999
Если уважаете Юлию Латынину, почитайте, что она пишет о суде над Ходорковским сейчас
http://www.ej.ru/?a=note&id=10520

Турклуб УрГУ

Меню сайта

Категории каталога

Форма входа

Поиск

Друзья сайта

Наш опрос

Статистика